Наша страна готовится отметить 65-летие Великой Победы. С каждым годом все меньше и меньше становится солдат Победы. И живут они в разных уголках нашей огромной страны. В каждом из них живёт частица нашей истории, которые хотелось бы собрать воедино. Давайте расскажем друг другу о тех ветеранах, что живут рядом с нами. Без истории нет будущего. А будущее - это наши дети, внуки и правнуки. Начав тему, я расскажу о ветеранах войны из города Мариинска и Мариинского района Кемеровской области.

«Возвращенный из смертной бездны»

22 июня 1941 года Германия напала на СССР. Началась Великая Отечественная война советского народа. В плане ведения войны против Советского Союза военно-политическое руководство Германии особое место отводило захвату Ленинграда, учитывая его значение как крупнейшего политического, экономического и военно-стратегического центра страны. Взятие Ленинграда и овладение побережьем Балтийского моря рассматривалось как важнейшая цель наступления вермахта, что и было закреплено в плане нападения на Советский Союз — "Плане Барбаросса". В этой директиве овладение Ленинградом считалось "неотложной задачей".
Перед группой армий "Север", нацеленной на Ленинград, была поставлена основная задача: наступая из Восточной Пруссии во взаимодействии с группой армий " Центр", уничтожить советские войска, сражающиеся в Прибалтике. "Лишь после обеспечения этой неотложной задачи, которая должна завершиться захватом Ленинграда и Кронштадта, —говорилось в директиве, —следует продолжать наступательные операции по овладению важнейшим центром коммуникаций и оборонной промышленности —Москвой..." (Поражение германского империализма во второй мировой войне. Статьи и документы. М., 1960. С. 201.) Немецкое командование намеревалось взять Москву лишь после того, как падет Ленинград, овладение которым должно было создать необходимые предпосылки для успешного наступления войск вермахта на советскую столицу, повлечь за собой гибель Балтийского флота, потерю Советским Союзом Мурманской железной дороги.
Уже 26 июня немецкие части форсировали Западную Двину и захватила Даугавпилс, а 1 июля взяли Ригу. Группа армий "Север" стремилась с ходу прорваться к Ленинграду.
4 июля Ставка Главнокомандования решила привлечь к обороне юго-западных подступов к Ленинграду войска Северного фронта (бывшего Ленинградского военного округа). Командующему фронтом генерал-лейтенанту М.М. Попову была поставлена задача занять войсками оборону на лужских рубежах и не допускать прорыва противника с этого направления. В задачу фронта, располагавшего 21 дивизией и бригадой, входила также оборона и Карельского перешейка, Петрозаводска, Кандалакши, Мурманска. Всего протяженность фронта составила 1275 км.
21 августа начались оборонительные бои на ближних подступах к Ленинграду. 23 августа Северный фронт был разделен на два фронта: Карельский (командующий генерал-лейтенант В.А. Фролов) и Ленинградский. Командующим фронта остался генерал М.М. Попов.
25 августа части 1-го и 28-го армейских корпусов и 39-го моторизованного корпуса противника прорвали оборону 48-й армии в районе Чудово и стали стремительно развивать наступление в направлении Ленинграда. 28 августа немецкие войска овладели Тосно, 29-го — Кириши, вплотную подошли к Колпино.
В руководстве советскими войсками в это время произошли новые изменения. 29 августа было упразднено Главнокомандование Северо-Западного направления, а маршал Ворошилов 5 сентября вступил в командование Ленинградским фронтом.
Немецкие войска приближались к Ленинграду. Захватив станцию Мга, противник перерезал последнюю железную дорогу, связывающую Ленинград со страной. Пал Шлиссельбург (Петрокрепость). У Ладожского озера немецкие войска 8 сентября сомкнули кольцо блокады вокруг Ленинграда.
Через два дня после этого в командование Ленинградским фронтом вступил генерал армии Г. К. Жуков. В сложившейся критической ситуации он принимает меры для мобилизации сил на отпор соединениям группы армий "Север", рвущимся к Ленинграду. На наиболее угрожающие участки фронта перебрасывается часть войск с Карельского перешейка. Резервные части пополняются отрядами народного ополчения. Значительное количество моряков переводится с кораблей на сушу. Для борьбы с танками противника привлекается часть зенитных орудий противовоздушной обороны города.
В сентябре жестокие бои продолжались в непосредственной близости к городу. Ценой больших потерь немцы взяли Красное Село, Пушкин, Лигово, Новый Петергоф. Бои шли у поселков Володарский и Урицк, на Пулковских высотах. Немецкое командование бросило в наступление все свои силы, но они не сумели больше продвинуться ни на шаг. Немецкие части повсюду встречали отпор, преодолеть который они так и не сумели.
25 сентября командующий группой армий "Север" генерал-фельдмаршал Лееб докладывал штабу Верховного главнокомандования, что он не может продолжить наступление имеющимися силами. Так впервые во второй мировой войне крупнейшая группировка немецких войск была остановлена. Группа армий "Север" была вынуждена перейти к обороне. Это было первое крупное поражение вермахта, провал стратегии "молниеносной войны".
Окончательный разгром немецких войск под Ленинградом и полное снятие блокады города произошло в январе 1944 года. Силами войск 2-й ударной, 42-й и 67-й армий Ленинградского фронта, 8-й, 54-й и 59-й армий Волховского фронта, 1-й ударной и 22-й армий 2-го Прибалтийского фронта (командующий генерал-армии М.М. Попов) при взаимодействии с Краснознаменным Балтийским флотом. Ладожской и Онежской флотилиями была проведена Ленинградско-Новгородская операция, к участию в которой привлекалась авиация дальнего действия (маршал авиации А.Е. Голованов).
Советские войска трех фронтов превосходили противника по численности войск в 1,7 раза, количеству орудий и минометов — в 2 раза, танков и самоходов — артиллерийских установок в 4,1 раза, в боевых самолетах — в 3,7 раза. 14 января 1944 года советские войска перешли в наступление с Ораниенбаумского плацдарма на Ропшу (2-я ударная армия генерала И.И. Федюнинского), а 15-го от Ленинграда на Красное Село (42-я армия генерала И. И. Масленикова). Утром 20 января после упорных боев наступавшие войска обеих армий соединились в районе Ропши.
Этим завершилось окружение красносельско-ропшинской группировки противника, остатки которой на следующий день были уничтожены. 27 января в ознаменовании полного снятия блокады прогремел торжественный салют на берегах Невы.
Десятки тысяч ленинградцев покинули родной город на время блокады и перебрались в глубокий тыл. Немало ленинградцев пережидали блокаду в нашем городе и районе, а некоторые семьи эвакуированных навсегда обосновались в Сибири. Среди них и Рафаил Алексеевич Латыпов. Когда началась война, Рафаилу Алексеевичу едва исполнилось четыре года. Их семья жила в то время в Ленинграде на Васильевском острове. 23 июня 1941 года отца Рафаила призвали в Красную Армию и погиб на фронте. Все долгие годы сын бережно хранит портрет и фотографии отца.
Вот что помнится бывшему маленькому блокаднику:
"На второй день войны, 23 июня 1941 года, отец мой А.Г. Латыпов, работавший на заводе "Вулкан", был призван Приморским райвоенкоматом г. Ленинграда в ряды Красной Армии для отправки на фронт, хотя не забыл он, по-видимому, и финскую. Не став меня сонного тревожить (я спал), по-отцовски поцеловав, он с матерью направился на призывной пункт. Однако по дороге к военкомату передумал и попросил мать быстро вернуться за мной, чтобы еще раз попрощаться. Мать исполнила его просьбу, но… мы опоздали… Отправилась последняя колонна. Отец был отправлен одним из первых. Навсегда!
С осени 1941 года начались страшные блокадные дни и ночи. Начался голод, а с наступлением зимы и холод. Нескончаемый вой сирен, предупреждающих о воздушном налете, грохот от разрывов бомб и снарядов, сырые и темные бомбоубежища – вот мои первые впечатления о войне. И все время хочется есть. Мать, Латыпова Мария Борисовна, очень часто уходила на рытье окопов и траншей, как и все взрослое гражданское население. Я оставался в квартире один и с нетерпением ждал ее возвращения с пайком хлеба, который она получала по хлебным карточкам.
Когда мама появлялась с хлебом, радости не было предела. Я хватал положенную мне небольшую порцию этой драгоценной горбушки, быстро нырял под одеяло (было холодно), отщипывал по крошечке и начинал каждую крошечку сосать, как конфетку, подолгу, чтобы растянуть удовольствие, а возможно, обмануть голод. Мама это замечала и очень сердилась, заставляла меня не сосать крошки, а съесть хлеб. А мне было жалко, сразу есть.
Мать продавала где-то семейные вещи или обменивала на что-нибудь съедобное. Иногда угощала меня и кусочками крыски вареной, купленной, конечно. Есть можно было все, что съедобно. А вот этого-то съедобного, и не было… И особенно зимой.
Дом на улице Теряева – ныне Вишневского, в котором мы жили, опустел, оставалось несколько жильцов. Большинство квартир было заброшено, валялась всякая рухлядь, которая использовалась оставшимися жильцами на растопку.. В одну из таких квартир, против нашей, почему-то, зимой постоянно стаскивали трупы людей и складывали их штабелями. В поисках – на растопку – какой-нибудь доски или сломанного стула в потемках мать запнулась о ногу одного из трупов, упала, закричала, потом вскочила, захлопнула дверь нашей квартиры, повернула ключ и,… в общем в эту ночь было еще холоднее. Кошмар этот перед глазами у меня и сейчас.
Зимой 1942 года в один из дней прямым попаданием дальнобойного снаряда был обрушен потолок нашей квартиры. Я оказался под обломками. По возвращении матери с рытья окопов меня откопали. Лежал на кровати под одеялом, слегка чем-то присыпанный. Помню, заваливало и вход в бомбоубежище, но там я был с матерью, и людей было много.
К концу зимы 1942 года началась цинга. Болезнь эта, не из приятных, о чем часто напоминают зубы и сейчас.
В августе 1942 года моя мать отважилась на эвакуацию. Помнится, на барже было что-то зябко, по Ладоге гулял ветер, и многие из нас опять-таки кутались в одеяла. На барже нас было двое мальчишек, я и сосед Юра Кореньков. матросы дали нам по куску хлеба, но желудок не воспринял его. Это был настоящий хлеб, и от него нас стошнило.
А потом эшелон шел в Сибирь, потом дорога Мариинск-Койдула-Подъельники. Помнится: дедушка Бородин преподносит большой ломоть хлеба, густо намазанный чем-то светло-коричневым, и говорит: " Это горчица". Вкус горчицы-то я знал, но что такая сладкая, ощутил впервые. Это был мед, и пришлось мне его отведать впервые в Сибири, в Мариинске. Дед стоял и смеялся, а сам почему-то протирал глаза.
Изможденных ленинградцев-блокадников в Сибири принимали местные жители с какой-то жалостью, восхищением и добродушием, приветливо. Вот я и вспомнил: в Подъельниках в то время и был один из них дедушка Бородин Александр Трофимович.
В 1944 году, после снятия блокады Ленинграда, из Подъельников уехали назад все ленинградцы, моя мать не решилась возвращаться, а осталась навсегда в Сибири".

Прошло 60 лет со дня полного снятия блокады Ленинграда, но в нашем городе и районе еще живы свидетели тех жарких боев, и среди них ветераны войны, награжденные медалью "За оборону Ленинграда" Александр Григорьевич Доценко, Сергей Семенович Горлов, Николай Гаврилович Комаров, Петр Иванович Поволоцкий, Федор Кузьмич Шевцов, Надежда Ивановна Милехина. О многом пережитом они могут поведать молодому поколению.
Сергей Семенович Горлов родился в селе Пальменка под Новониколаевском (Новосибирск) через год после свершившейся в стране Октябрьской революции. В 1936 году начал трудиться слесарем в Искитимской МТС, а в 39-м его призвали в ряды Красной Армии. Служил Сергей Семенович в 65-й пехотной дивизии, которая дислоцировалась в Читинской области. Здесь военного водителя Горлова и застала весть о начале Великой Отечественной войне. В октябре 1941 года дивизию подняли по тревоге, погрузили в эшелоны, и они тронулись на Запад. После недолгого формирования и получения дополнительного боевого снаряжения в городе Куйбышеве, дивизия была направлена под стены Ленинграда. Кем только не довелось воевать Сергею Семеновичу: был сапером, разведчиком, водителем. Под шквальным орудийным огнем и налетами неприятельских бомбардировщиков водил свой автомобиль С.С. Горлов по фронтовым дорогам и по льду Ладожского озера, доставляя к местам назначения раненых, боеприпасы, продовольствие и эвакуируемых из города.
Воочию помнится ветерану, как сомкнулись два наших клина, глубоко врезавшихся в лабиринт немецких траншей, дзотов, минных полей, надолб, противотанковых рвов. Здесь встретились войска, наступавшие из района южнее Ораниенбаума и из района Пулково. Дорога забита выведенной из строя вражеской техникой. Пушки, танки, автомашины, с которых свешиваются мертвые немцы. Тут же при встрече возник короткий митинг. Бойцы и офицеры, сдвинув на затылок каски и обтирая пот рукавами маскировочных халатов, обнимали друг друга. Затем прозвучала команда, и каждый вновь обратился к своему делу. Надо было прочесывать перелески, болота.
...Вечерело. Ленинград далеко позади, за Вороньей горой. Отсюда уже не видно и Вороньей горы с развевающимся на ней красным флагом. В сумерках вспыхивают десятки выстрелов. Неумолчно бьет наша артиллерия, преследующая немцев огнем и колесами. По размякшей от оттепели дороге, положив на плечи лыжи, шагают батальоны лыжников. Ленинградский фронт продолжал наступление.
27 января 1944 г. ленинградцы праздновали снятие блокады. Вечером состоялся салют из 324 орудий, о котором наша известная поэтесса А. А. Ахматова написала такие незабываемые строки: "И в ночи январской беззвездной, Сам дивясь небывалой судьбе, Возвращенный из смертной бездны, Ленинград салютует себе". В результате мощных ударов была освобождена почти вся Ленинградская область и часть Калининской, советские войска вступили в пределы Эстонии. Сложились благоприятные условия для разгрома противника в Прибалтике.
После Ленинграда Сергей Семенович Горлов бил врага на Карело-Финском фронте, прошел Польшу, а День Победы встретил в Германии. Ратный путь солдата отмечен орденами Красной Звезды, Отечественной войны, медалями " За боевые заслуги", "За отвагу", "За оборону Ленинграда", "За победу над Германией", и др.
В 1947 году С.С. Горлов приехал на постоянное место жительство в Мариинск. Начинал трудиться шофером на спиртовом комбинате, а последние четверть века, перед выходом на заслуженный отдых, работал водителем, завгаром учреждения УН 1612/1.
Большая и трудная жизнь за плечами ветерана – он живая легенда юной России. Живи долго, старый солдат!

«Лишь бы не было войны…»

Вглядываясь в старые черно-белые фотографии, хочется понять, какие они, люди военного поколения. Это время все дальше от нас, все меньше свидетелей той эпохи. У кого спросить, какие силы помогали им не просто выжить, но победить в той войне, о чем они думали, о чем мечтали? На эти вопросы еще могут ответить те, кого война застала за школьной и студенческой скамьей, те, кто в сороковые должен был переживать самую прекрасную пору - пору юности. Ещё можно услышать голоса людей, для которых война не страница истории, а эпоха их собственной жизни...
Бережно хранит фотографии фронтовиков-односельчан хозяйка Сусловского краеведческого музея Нина Васильевна Красноплахтова. Рассматривая фотографии, я обратил внимание на одну из них. Со снимка на меня глядит молодой танкист в шлемофоне. «Где ты теперь, солдат?» - подумалось мне. И словно угадав мои мысли, Нина Васильевна улыбнулась: «Да живой он. Живой. Обязательно познакомься с ним. Замечательный человек и хороший собеседник» - и Нина Васильевна продиктовала мариинский адрес Василия Федоровича Волощенко.
Приехав по указанному адресу, хозяина дома застать, не удалось. «Прихворнул он. В больнице отлеживается, - сообщила мне его супруга Екатерина Дмитриевна. – Но через недельку обещали выписать. Вот тогда и милости просим!»
- До охоты я был большой ходок, - рассказывал мне через неделю Василий Федорович.- Правда, уже который год только во сне охочусь: ноги стали не те - болят. А вот раньше без ружья и хорошей охотничьей зорьки жить не мог. Еще до рассвета далече, а я уже мчусь вперед – на озера. Большую живность никогда не трогал – жалко. А уж на утку или зайца поохотиться – только дай. Эх, где мои ушедшие года…
Родился Василий Федорович в селе Ивановке и крестьянский труд знает не по книжкам. С ранних лет помогал колхозу идти в «светлое завтра»: носил снопы, косил, был коногоном. Но душа рвалась к технике. Да и как могло быть иначе, если отец механизатор. Федор Андреевич с удовольствием рассказывал сынишке, как работает тот или другой узел трактора, позволял посидеть на стареньком ХТЗ, но чтобы позволить пацану прокатиться, тут уж: ни-ни. Строг был. Зато дядя Сергей, брат отца, позволял племяннику управлять тяжелой машиной, садясь рядом со смекалистым учеником.
А уж после окончания семилетки, Федор успешно одолел курсы комбайнеров и сел за штурвал «Сталинца». В это время семья переехала в Суслово, где отец летом работал в тракторной бригаде, а зимой преподавал в Сусловской МТС.
Наступило лето 1941 года, благодатный июнь с душистым деревенским разнотравьем, мечталось о хорошем, о будущем... И вдруг, как внезапный удар с ноющей болью, - война, заглушившая все, кроме желания защитить родную землю. Только по малолетству Федора в действующую армию пока не брали. Повестка пришла в феврале 1943 года. После трехмесячных курсов в Новосибирском танковом училище, механик-водитель Федор Волощенко отбывает в Нижний Тагил, получает новехонький, только сошедший с конвейера «Т-34» и месяц, потренировавшись на танкодроме, отбыл на фронт.
Механиком-водителем танка «Т-34» от Кировограда до Берлина дошел ветеран. А эта работа, по словам фронтовика, самая тяжелая. Механикам наркомовские 100 граммов не положены были, ведь в любой момент нужно было быть готовым сесть за рычаги. Помнит Волощенко, как в первый раз осматривал фашистский "Тигр", захваченный нашими солдатами. Страшным он без привычки показался. Но все равно решил, что бить будет врагов нещадно.
83-й танковый полк полковника Жмурко, в котором воевал и наш земляк, одним из первых ворвался в осажденный Кировоград. Тяжело воевать танкистам на узких городских улочках. Откуда по тебе «шарахнут» и не ведаешь. Фашисты остервенело защищались. Вот над одним из танков предательски закурился дымок, побежали по броне язычки огня. Вот грузно осела, словно попятилась, вторая машина. Волощенко приметил, откуда хлещет неприятельское орудие. Попытался увернуться и зайти ему в тыл. Но почувствовал тяжелый удар - сорвана гусеница. Еще удар - и тишина, только звон в ушах. «Все. Отходилась «тридцатьчетверка», - лишь мелькнуло в голове механика-водителя и сознание помутилось. Очнулся он уже в госпитале. Здесь узнал, что в этом бою погиб их радист, а его самого вынесли из-под обстрела командир танка и заряжающий.
После госпиталя Василия Волощенко направили в 116-ю танковую бригаду Героя Советского Союза полковника Рыбкина, которая в это время дислоцировалась в районе города Минска. Много больших и малых боев отложились в памяти ветерана. Но особо запечатлелись бои при форсировании Одера.
Казалось, река как река, таких и в Сибири много. Но путь к победе, к логову врага сейчас лежал именно через эту водную преграду. Много дней враг не давал саперам навести понтонную переправу. Только бойцы протянут ниточку моста, как ее тут же бомбят с воздуха и противоположного берега.
Вновь готов мост. И пока не видны вражеские бомбардировщики, поступила команда «Вперёд!». Взвыли моторы танков. Пора состязаться в скорости. «Выручай, родимая!». Под гусеницами стонет настил, то слева. То справа вздымаются фонтаны речной воды от взрывов вражеских орудий. «Вперед! Только вперед!» Еще секунда и танк старшины Волощенко загрохотал по твердой земле неприятельского берега. А впереди был Берлин. Была ПОБЕДА!
В 49-м вернулся танкист домой. На его гимнастерке, показывая ратный путь солдата, были орден «Отечественной войны», две медали «За отвагу», медали «За боевые заслуги» и «За победу над Германией».
Сегодня ветеран не может смириться с мыслью. Как же так. Взять ту же перестройку. Разве же так надо было все делать? Наперед необходимо было бы учесть в стране каждый гвоздь, каждую дощечку, а не то, что завод или фабрику. А уж потом только собственность распределять. «Если бы это свершилось, - говорит Василий Федорович, - думаю, мы были бы самым сильным государством в мире. А так… Ну, да бог с ней, с властью. Авось еще страна наша и поднимется, развернется во всю свою ширь души и тела. Лишь бы не было на Земле войны: не заслуживает этого человечество».
Жизнь Василия Федоровича Волощенко – это пример служения Отчизне человека, знающего цену и цель жизни, труд и любовь. Последняя и согревает ветерана: заботливая жена, дети, внуки, правнуки. На праздники и дни рождения все собираются в просторной, уютной квартире дома, по улице носящей имя 40 лет Победы, мужественного и мудрого человека, сохранившего оптимизм, преданность своим идеалам.

Созидатель

Ветерана войны и труда, почётного гражданина города Мариинска, профессионального строителя Егора Васильевича Калачева хорошо знают в Мариинске и за его пределами. На долю Егора Васильевича выпали тяжелые испытания на фронтах Великой Отечественной, да и в мирное – до-и послевоенное – время легко не было. Он из того легендарного поколения, которое пронесло в своих сердцах чудодейственную силу, рожденную Советской эпохой, - чувства коллективизма, дружбы, товарищества, взаимопомощи и поддержки друг друга. Время было сложное и оно формировало характеры мужественных и стойких людей, для которых слова "Отечество", "Родина", "долг", "обязанность" были не пустыми звуками, они были наполнены глубоким смыслом и содержанием.
Егор Васильевич коренной сибиряк. Родился и вырос в селе Калачево Прокопьевского района. Летопись села насчитывает не менее трехсот лет, а основал его далекий предок Егора Васильевича. Имя этого первопоселенца затерялось в веках, известно только, что был он казачьего рода. А как молвит добрая русская поговорка: "Казачьему роду – нет переводу".
Когда грянула война Егору Калачеву было шестнадцать лет и он уже почти год трудился путевым рабочим на железнодорожной станции Калачево, а с октября 1941 года перешел на работу в вагонное хозяйство на станции Новокузнецк.
Ушел на фронт отец – Василий Михайлович, и за старшего, главного кормильца в семье остался Егор. Рабочий день железнодорожников был не нормирован и определялся выполнением сменного задания без выходных и отпускных. Многие железнодорожники отказывались от брони и просились на фронт, но, как правило, приходил отказ с формулировкой: здесь тоже фронт.
Сводки с фронтов были не радостные. Где-то там на Западе шли кровопролитные бои, а здесь, в тылу, не проходило и дня, чтобы не ревели над похоронками бабы. Армия требовала людских резервов. Пошли в окопы сверстники Егора. Одного за другим он провожал своих друзей, одноклассников на передовую, совестясь душой, что какая-то гербовая бумажка с красной полосой по диагонали удерживает его здесь, вдали от линии фронта, где решается жизнь его Отчизны.
Но в апреле 1943 года, вероятно по недосмотру какого-то военного чиновника, повестку получил и Егор Васильевич. Показывать ее на работе он не стал, зная, что тогда фронта ему не видать, как своих ушей. Горько всплакнула мать, собирая вещмешок старшему сыну, посидели перед дальней неведомой никому дорогой, и Егор Калачев ушел, чтобы вернуться домой с Победой.
В Красноярске, куда приехали новобранцы из Калачева, указанной им воинской части не оказалось. Решение о распределении призывников принял начальник местного гарнизона: имевших образование семь и более классов он направил обучаться в военные училища, а остальных распределил по воинским частям. Так Егор Калачев попал на учебу в Киевское Краснознаменное военно-пехотное училище, находившееся в Ачинске.
Потекли дни суровой армейской учебы. Курсантам за день предстояло узнать столько, сколько их довоенные собратья по училищу узнавали за три дня, ведь фронту позарез не хватало младших офицеров. В августе пришел приказ о закрытии училища. Старшие курсанты спешно сдали выпускные экзамены, получили офицерское обмундирование и вместе со своими преподавателями отбыли на передовую. А младших курсантов, в том числе и Егора Калачева, отправили доучиваться в Новокузнецк, где базировалось Вильненское военно-пехотное училище. А уже через год младший лейтенант Калачев принял пехотный взвод.
Воевал наш земляк в составах 1-го Прибалтийского, а затем 3-го Белорусского фронтов. В полной мере познал тяготы фронтовых будней, тяжело переживал смерть своих однополчан и мечтал только об одном: поскорее добить врага и принести народу мир.
Чуть ли не каждый день, за те полгода, что провел в окопах Егор Васильевич, помнятся ему и поныне. И уж никогда не изгладится из памяти 19 января 1945 года. Шли тяжелые бои за освобождение Восточной Пруссии. Враг казалось остервенел. Вся передовая была испестрена воронками от снарядов, горело все, даже металл. Отражая натиск противника с оставшейся горсткой солдат своего взвода, командир почувствовал резкую боль и вокруг него сомкнулась мгла. Очнулся уже в медсанбате. Ранение оказалось тяжелым и лейтенанта отправили в госпиталь, где он провалялся до 30 апреля. А пока готовились к выписке документы пришла долгожданная весть о Победе. После излечения Егор Васильевич Калачев еще год до демобилизации служил в войсках Московского военного округа.
Вернувшись на родину, Егор Васильевич первым делом стал подумывать о приобретении мирной профессии, но офицера-фронтовика приметили раньше чем он успел определиться в мирной жизни и предложили должность заместителя начальника по строительству в сталинском лагере для заключенных и военнопленных. С 1946 по 1954 годы заключенные во главе с Егором Васильевиче строили и ремонтировали кузбасские шахты, проводили другие строительные и монтажные работы. А когда лагерь закрыли Егор Васильевич решил не изменять профессии строителя и поступил на учебу в школу строительных мастеров. Поработав некоторое время после учебы мастером он решает продолжить образование и поступает на очное обучение строительного отделения Новокузнецкого горного техникума, который успешно окончил в 1958 году. Трудился прорабом, старшим прорабом, начальником монтажного участка в Черкасов-Каменском строительном управлении треста "Прокопьевскшахтострой", затем ряд лет работал в должности заместителя начальника Краснобродского строительного управления того же треста.
В феврале 1966 года уже опытного руководителя Егора Васильевича Калачева назначают начальником Мариинского строительного управления треста "Юргапромстрой". Буквально через три месяца происходит объединение его предприятия с ПМК-165 и Егора Васильевича назначают на должность начальника ПМК, где он трудился 22 года, вплоть до выхода на пенсию в декабре 1987 года. За эти годы коллектив ПМК-165, возглавляемый Е.В. Калачевым возвел более сотни крупных и малых объектов. Вот лишь некоторые из них. Возведены комплексы: мясокомбината с подъездной дорогой из бетонного покрытия; городской больницы и санэпидемстанции; хлебозавода, ПУ-83, городской электрической сети, совхоза-техникума,"Сельхозтехники". Построены и сданы в эксплуатацию городские очистные сооружения, канализационный коллектор от ЛВЗ до ул. Набережной. Построены десятки детских садов, школ, административных зданий в городе и селах района. Кроме того, в селах возводились овощехранилища, гаражи, котельные, склады, трансформаторные подстанции, водонапорные башни и многое другое. Много жилых домов, как в Мариинске, так и в районе построены силами рабочих ПМК-165. В хорошие времена до тысячи ПМКовцев трудились и созидали на благо своего народа. Многие строители ПМК-165 за свой добросовестный труд имеют те или иные награды, а у Егора Васильевича к боевым наградам добавились награды мирного труда – орден "Знак Почета" и медаль "Ветеран труда".
Егор Васильевич и Мария Алексеевна Калачевы воспитали двух дочерей и сына. Дети выросли, разъехались и теперь трудятся и воспитывают своих детей на радость дедушке и бабушке. Младший внук Калачевых, кстати, тоже Егор Васильевич проживает со своими родителями на родине старших Калачевых в селе Калачево, учится в 10-м классе и старается во всем походить на своего легендарного деда.
Егор Васильевич много читает, ведь раньше на это занятие просто не хватало времени, вот теперь и наверстывает, с удовольствием занимается садоводством, любит прогулки по лесу. Занимается и общественной работой: он частый гость в городском Совете ветеранов войны и труда, бывает на встречах со школьниками и студентами. Он не знает, что такое отдых, ибо энергия его души неиссякаема.
- Люблю я тихий Мариинск, давно ставший мне родным, люблю его доброжелательных и гостеприимных людей. Здесь я прожил половину своей жизни. Здесь мне все родное и близкое, говорит Егор Васильевич.- Для нас, фронтовиков и тружеников тыла, весь ХХ век разделился на две части – война, смертельная схватка с врагом, закончившаяся славной Победой, и послевоенное строительство. Тогда, в годы войны, мы, 18-20-летние мальчишки, даже и не мечтали, что доживем до ХХ1 века. Дожить до Победы – вот была главная цель и мечта. Сейчас нас осталось очень немного. Нам дорог каждый миг, каждый прожитый день. Но тем не менее, мы с надеждой смотрим в будущее. Из истории мы знаем, что смутные времена в России были не раз. Но светлое время наступит все равно, народ воспрянет духом, я уверен!

Под грохот канонады
- Нет, ребята, я не Теркин,
Не такой, как он, герой,
Но калач я все же тертый,
Я связист был рядовой.
Я служил в пехоте славной,
С командиром рядом шел,
Связь налаживал исправно,
От комбата «нитку» вел.
Пушки бьют из-за укрытий —
Пушкарям нужны «глаза»,
От связиста смелой прыти
По врагу гремит гроза.
Окопавшись на нейтралке,
Наблюдал откуда бьет
По пехоте нашей славной
Немцев злобный пулемет.
Недолеты, перелеты,
Влево, вправо, в самый раз!
Пушкарям точней работать
Помогал связиста глаз.
(Александр Арефьев, фронтовик-связист).

Приказом № 1736/062 от 20 октября 1919 года Реввоенсовета Молодой Советской республики были созданы: отдельное Управление связи РККА, управления связи фронтов, отделы связи Армии и Дивизий.
Войска связи прошли славный боевой путь, прожили суровую жизнь, закаляясь в боях с врагами Родины, технически развивались, совершенствовались, всегда отвечали всем требованиям современности, как в Великую Отечественную войну 1941-1945 гг., так и в период освоения космоса, с момента запуска первого искусственного спутника. Эти периоды являются особо плодотворными в смысле технического и качественного роста.
Рассматривая работу войск связи во время Великой Отечественной войны, можно уверенно и твёрдо сказать, что они справились с поставленными задачами. Особенно хорошо связисты работали во второй половине войны. Свидетельством этому могут служить многочисленные отзывы видных советских военачальников, огромный объём выполненных работ, большое мастерство и героизм не только отдельных связистов, но и целых частей связи.
Идут первые месяцы войны. Обстановка на Советско-Германском фронте тяжёлая и временами не всегда ясная. В штабах фронтов, армий, соединений и частей не ладилось со связью. Перед связистами встала неотложная задача оперативно решить многие возникшие вопросы организации и использования всех видов связи, обеспечить пополнение частей и подразделений техникой связи, специалистами-связистами. Войска связи получили все эти необходимые средства и кадры.
Максимально осложнившиеся задачи по обеспечению надёжной, бесперебойной связью крупных стратегических битв стали выполняться войсками связи своевременно. 19 ноября 1942 года Красная Армия под Сталинградом и несколькими фронтами перешла в контрнаступление и к 23 ноября того же года замкнула кольцо окружения немецко-фашистской группировки. В котле оказались 22 дивизии численностью 330 тысяч солдат, офицеров и генералов. Ко 2 февраля 1943 года окружённые части были ликвидированы. Связисты выполнили большой объём работ, обеспечив бесперебойную связь. В дальнейшем связисты систематически совершенствовали свои специальности. К примеру, можно привести Белорусскую наступательную операцию "Багратион", где, как известно, участвовали войска четырёх фронтов с огромным количеством танков, самолётов, артиллерии, инженерных войск. Для обеспечения их чёткого взаимодействия необходимо было организовать между ними надёжную связь, что и было сделано. Особое внимание уделялось подготовке личного состава войск связи, материально-техническому обеспечению подразделений и частей связи и введению личных радиостанций командующих фронтами и армиями, командиров корпусов и дивизий. Все эти мероприятия улучшили руководство боями на расстоянии и оперативность в принятии решений и способствовали положительному исходу боевых действий Красной Армии. Достаточно отметить, что в операции "Багратион" с 23 июня по 29 августа 1944 года было задействовано 27 тысяч радиостанций. Такого большого количества применённых радиосредств не было ни в одной из предыдущих боевых операций. Введение личных радиостанций было очень и очень важным мероприятием и сыграло большую роль в улучшении управления войсками в боях.
Благодаря возросшему умению предвидеть и оценивать главные события войны, начальники войск связи фронтов, армий, корпусов, отделов связи дивизий и других соединений создавали необходимые резервы сил и средств, вовремя применяли их для решения стратегических и оперативных задач, поставленных командованием фронтов в сложнейших условиях боевой обстановки. Более, чем миллионный отряд военных связистов находился на действующих фронтах Великой Отечественной войны, обеспечивая связью командование всех родов войск во всех звеньях управления. Боевой славой овеяны знамёна 58-и полков связи, которые стали гвардейскими. Около 600 полков и отдельных батальонов связи награждены орденами, причём, более 200 из них - дважды. Сотни тысяч связистов награждены орденами и медалями, а 303 наиболее отличившихся воинов удостоены звания Героя Советского Союза. Вот такие в войну сложнейшие и необходимые задачи выполняли фронтовые связисты действующей армии, обеспечив Великую Победу! И одним из них был наш земляк Дмитрий Григорьевич Порядин.
Дмитрий Григорьевич родился в Суслово 6 октября 1926 году в семье железнодорожника Григория Ивановича Порядина. До войны Дмитрий учился в школе, мечтал стать железнодорожником – пойти по стопам отца. Хорошо помнит, как обезлюдело село после июня 1941 года. На фронт ушли молодые мужики и еще безусые парни. В 1942-м году ушел на фронт и 56-летний Григорий Иванович Порядин. Большая семья осталась без кормильца. Тогда трудиться на станцию ушла мать, а Дмитрий устроился конюхом в учхоз местной школы. В то время в школьном хозяйстве кроме лошадей были три коровенки, несколько десяток кур и гусей. Возделывался огород. Основная часть продуктов питания подсобного хозяйства поступала в школьную столовую. Григорий Иванович писал жене и детям с фронта, что находится под стенами северной столицы – Ленинграда. Немец всеми силами рвется погубить колыбель революции, но они, солдаты Красной Армии не допустят сюда этих варваров. Домой отец вернулся в 44-м году по ранению. После госпиталя его комиссовали. Но об этом Дмитрий узнал уже, будучи на передовой.
В действующую армию Дмитрий ушел 12 ноября 1943 года. Курс молодого бойца постигал в Боготоле, затем были учебные курсы в Юрге и Бийске, после чего эшелон воинов-сибиряков прибыл в город Рыбинск, где формировались новые воинские части. Рядовой Дмитрий Порядин попал в 198-й отдельный батальон связи, в составе которого скоро отбыл на передовую. Их подразделение направили для пополнения Белорусского фронта. При подъезде к месту дислокации самолеты обстреляли эшелон. Повсюду гарь, кровь, развороченная земля, убитые и раненые…
Дальше кровавые дни, исчисляющиеся сотнями, сольются для него в одну нескончаемую кошмарную череду. Он научится адекватно реагировать на обстановку, поймет: чтобы перебороть злейшего врага, надо не киснуть, не впадать в слабость, а как можно дольше оставаться живым, да, да - дольше. Если нет возможности выжить - а такой возможности не было ни у кого, то хотя бы на сутки, на час, на минуту дольше оставаться живым. Великая философия рядового воина! Сильнее смерти Дмитрий боялась плена. Считал, что большего позора быть не может для сибиряка.
Память ветерана всколыхнула один из эпизодов его фронтовой жизни. В тот день рядовому Дмитрию Порядину приказали установить связь с 1-й ротой соседнего батальона. Дмитрий с катушкой провода бежал по полю, перепаханному, несколько раз перерытому, усыпанному осколками. То в одном месте, то в другом взрывались снаряды и мины, связист спасался от них в многочисленных воронках, в пустых окопах и траншеях. Гимнастерка взмокла от пота, промокшие ботинки с налипшей глиной казались пудовыми. Все мысли в голове сводились к одному - во что бы то ни стало дотянуть провод до роты. И он дотянул. С ротой установилась связь. А таких эпизодов было немало.
Пол-Европы, буквально на брюхе прополз связист Дмитрий Порядин, и весть об окончании войны застала его в 20 километрах от Берлина. Знать не судьба, что не удалось солдату-сибиряку самому ворваться в логово Гитлера. Это сделали его соратники по оружию. Но свою лепту в победу над фашизмом внес и он, уроженец глубинного сибирского села Суслово Дмитрий Григорьевич Порядин.
Демобилизовался Дмитрий Григорьевич в 1950-м году. Вернулся в родное село, сел за баранку автомобиля в местной МТС и трудился водителем до самого выхода на пенсию. Ратный путь фронтовика отмечен орденом Отечественной войны, боевыми медалями «За боевые заслуги», «За победу над Германией» и многими юбилейными медалями.
Жизнь идет, и время неумолимо стирает из памяти многие факты, события и даты, но все, что связано с Великой Отечественной, не забудется никогда.

Минометчик

Вот уже 60 лет минуло со Дня Победы, а эхо войны все еще звучит в сердцах и душах солдат второй мировой. Старые раны, болезни, лекарства, которые не по карману, нехватка топлива, продуктов подкашивают жизнь защитников Отечества. И горько сознавать, что все больше редеют ряды ветеранов войны.
Иван Степанович хорошо помнит свой первый день на фронте: «Грохот стоял страшный. Казалось, что стреляют со всех сторон. Почти оглох. Потом привык и даже умудрялся спать под разрывы мин и вой снарядов».
Когда объявили о победе, радости не было конца: и смеялись, и плакали. «Дорогой ценой досталась нам эта победа», — говорит ветеран.
Иван Степанович Лыхин родился в таежном сибирском селе Мелехино. Семья была большая. Пять сыновей и пять дочерей было у Степана Егоровича и Аксинья Афанасьевны Лыхиных. За материнский подвиг Аксиньи Афанасьевне присвоили звание «Мать-героиня».
Долго учиться Ивану не довелось – надо было помогать семье, и он подростком пошел трудиться на колхозные нивы. Деревня жила своей обычной размеренной жизнью, ее труд и быт во многом подчинены законам природы. Но вот в жизнь ворвалась война. Все молодые мужчины ушли на фронт. Вскоре начали приходить первые похоронки. То в одном, то в другом доме слышался женский плач.
Прошел один, другой военный год. Настала пора собирать вещевой мешок и Ивану Лыхину. Проводы были тяжелыми. Оторвав плачущую мать от своего плеча, Иван вскочил в поджидавшую повозку и покинул родное село.
После двухмесячного обучения в г. Бердске новоиспеченный минометчик Иван Лыхин влился в состав одного из полков 2-го Белорусского фронта. Отважным и умелым воином зарекомендовал себя в первых же боях 1-й номер минометного расчета Иван Лыхин. Он отлично разбирался в материальной части вооружения, безошибочно вел огонь по врагу. Однажды на огневую позицию минометчиков прорвались четыре гитлеровских танка с десантом на броне. Бойцы не растерялись. Метким огнем из автоматов они косили с брони вражескую пехоту. За этот бой минометчику Лыхину вручили медаль «За отвагу». Это была его первая награда. Потом будут орден Славы, медали «За боевые заслуги», «За взятие Кенигсберга», «За победу в Великой Отечественной войне».
Воюя, он писал домой бодрые письма: «... вот третий месяц как я нахожусь на передовой. Уже немало наша часть уложила в могилу фашистов. И мы бьем их как бешеных собак. Пишу это письмо из окопа под вой пуль, разрывы снарядов...". За этими словами была тяжелая солдатская «работа». Вспоминает Иван Степанович, как в одном из боев он получил осколочное ранение в ногу. В пылу боя он на него даже не обратил внимание. А когда наступила передышка, один из солдат, глядя на правую штанину Лыхина, спросил: «Тебя что, задело?».
Боль он почувствовал только тогда, когда стал ножом выковыривать из тела осколок. В медсанчасть обращаться не пожелал. Но уже на третий день нога вздулась, и наступить на нее было невозможно. Командир срочно отправил бойца в медсанбат. Врачи, осмотрев ногу, сказали, что началась гангрена и, видимо, конечность придется удалить. «Ни за что,- ответил солдат, лучше умру».
Длительное лечение дало свои результаты: нога осталась цела, и солдат вернулся в строй. Ему еще предстояло освобождать Белоруссию, Польшу и окончить войну в Германии.
После демобилизации, в 1950-м году, Иван Степанович вернулся домой. Поначалу хотел продолжить работу в колхозе, но тут бывшему солдату-фронтовику предложили работу в милиции. После недолгих раздумий он согласился, сменив солдатскую шинель на милицейскую. Здесь, в Мариинском отделе внутренних дел, более четверти века отработал Иван Степанович, и отсюда же, ушел на заслуженный отдых. Пока было здоровье, держал в родном селе пасеку, снабжал душистым медком мариинцев, а теперь большую часть времени отдает книгам, которые прошли мимо него за долгие годы службы.
В июне Иван Степанович разменяет девятый десяток. "Я не чувствую себя пожилым человеком", - говорит он в свои 79 лет. И это не бравада, о чем можно судить по ясному взгляду, легкости движений и способности трезво мыслить и рассуждать. Его жизненный путь под стать "Одиссее" Гомера. Хотя кто знает, быть может, рассказ о жизни любого человека преклонных лет не уступит сказаниям поэтов.

И помнит мир спасённый !

" Есть память , которой не будет забвенья , и славы , которой не будет конца . Я горжусь , что полной мерой делила со всеми беду народную , что я из поколения победителей ! "

Наталья Сергеевна Вердеревская ( Рудовая ) .





Настоящий человек - это как редкий драгоценный камень . Их мало , их трудно встретить , но если Ваши жизненные пути всё же пересеклись , то память об этой встрече останется в Вашей памяти навсегда ...
Так произошло и со мной ... Обычная скромная квартира фронтовика . Наталья Сергеевна встретила нас на пороге с жизнерадостной и приветливой улыбкой . Встретила как родных ... Мы просидели на кухне за чашечкой чая наверное час ( если честно , я потерял ощущуние времени ) и с упоением слушал рассказ о её непростой жизни . Меня поразила невероятная жизненная сила , которая исходила от этого человека и доброта . В конце я попросил написать о себе . Наталья Сергеевна долго не соглашалась , но мне всё-таки удалось её уговорить .



Сколько хороших людей воспитала Наталья Сергеевна . Сколько труда и сил она в них вложила ! Дай Бог Вам здоровья и долгих лет жизни . Преклоняюсь перед Вами и благодарю судьбу , что она познакомила меня с Вами !

PS.В настоящее время в г.Погар Брянской области проживает пять ветеранов Великой Отечественной войны . В в 2009 их было семь ...
Люди помните какой ценой нам досталась победа ! Склоним же головы перед этими людьми ! Никто не забыт и ничто не забыто !

Прочитал все с огромным удовольствием и не жалею. Автор неплохо выражается в этих рассказах. читается легко и непринужденно. Спасибо Тернику.

Публикую , с согласия автора ...

Война в судьбе моей семьи
МОУ ПСОШ№2 Погар Кротова Ирина

Война... Для меня это слово всегда ассоциируется с чем-то страшным. Я никогда не видела ее, но знаю о ней из книг, журналов, из рассказов бабушек и дедушек, ветеранов Великой Отечественной. Записанные воспоминания ветеранов и старые альбомы с пожелтевшими от времени фотографиями, бережно хранимые в некоторых семьях - тоже своеобразная история нашей страны.
Однажды я перелистывала страницы потертого семейного альбома, и взгляд остановился на незнакомой фотографии. Это двоюродная сестра моего дедушки, снятая на фоне веток черемухи.
Цветы черемухи висели на ветках снежными хлопьями. Все было как всегда -как год, как два назад, но им было не до весны, да и какая весна в Освенциме-распределителе!
Она об этом говорит редко, чаще — видит во сне: как дети протягивают исхудалые ручонки и потом стонут: «Пить...»; как выливает утренний кофе в горячую бурду — выпить обед нужно за несколько минут...; как сжигают эшелоны евреев, и пока можно успокоиться, что в ближайшее время твоя очередь не наступит. А кофты и платья напоминают о домах, где их надевали, о зеркалах, у которых их примеряли. Она не любит об этом вспоминать, хотя каждую весну цветы черемухи висят на ветках снежными хлопьями.
В ту весну Надя окончила первый курс медучилища в городе Белая Церковь Киевской области, второй закончить не удалось. Бомбили Киев, многих не смогли эвакуировать. Работала в комендатуре, полы мыла, узнавала, когда отправляют молодежь в Германию, пропуска доставала, носила в лес продукты — «не знаю кому». В одну из таких ночных вылазок девчонок поймали. Хотели сразу расстрелять, а потом, перепуганных до смерти, с искаженными лицами, отправили в комендатуру, а рано утром — в Гер¬манию. Надина мама узнает о ней спустя лишь шесть лет. Все это время она будет считать ее расстрелянной, будет ставить свечки в церкви за упокой , каждое утро вставать с опухшими глазами. Потеряет сознание, услышав голос дочери. Но это будет потом. А пока — польский Освенцим-распределитель. Туда съезжалось начальство, домохозяйки, выбирали рабо¬чих, как лошадей — зубы, лица, тела. Невостребованных гнали на военный завод. Кто знает, куда бы попала она, если бы не было попытки бегства. В суматохе ее привезли на военный завод в город Штеттин. Через месяц с подругами сбежала, ее поймали в Польше, «били, били, били». Потом была берлинская тюрьма, где есть почти не давали, а в коридорах свистели пули и гулко цокали подковы сапог— немцы ходили и стреляли. Потом был политический концлагерь Равенсбрюк — проволока в три ряда, у входа надпись: «Добро пожаловать!». Срезали косы-змеи, сделали уколы, выдали полосатый пиджак и брюки, сняли отпечатки, не стало ни фамилии, ни имени, один номер — 33959. Весь лагерь протяженностью как наш городок, кругом ни травиночки — все съедено. На десять человек булка хлеба на день— ниточкой отмеряли, чтобы поровну. Там были поляки, чехи, югославы, русские, немцы. Откуда немцы? Какая-нибудь немка, теряющаяся от сладковато-жирного запаха из труб крематориев, бросит кусок хлеба за проволоку; если часовые увидят — всю семью за проволоку.
По шесть часов выстаивали жертвы на улице в любую погоду. Все время старались ударить. Били с расчетом — по голове. Но, не дай Бог, отвернешься или, того хуже, упадешь — ногами. До смерти. Шесть печей было в лагере. Приходит какая-нибудь немка, к примеру, и говорит: «Мой муж; погиб под Киевом, хочу, чтобы 10 человек расстреляли». Немцы смотрят по спискам, выбирают людей, живших под Киевом, а потом...
Потом был Бухенвальд — лагерь смерти, жили в небольших комнактах. На завтрак кофе с лекарствами, вызывающий головные боли. Страшное отчуждение от жизни, безразлично становится все — голод, жизнь, боль, смерть. Чуть барак провинился, гонят по кругу, рядом собаки. Бежишь, пока не упадешь, тогда собаки набрасываются и раздирают.
Потом был опять Равенсбрюк. Там почти не работали, только иногда гнали полоть капусту, морковь. На поле капусты не видно, — вся под пеплом, надо разгребать его. Специально выученные собаки следят, чтобы люди не ели морковь: увидят, что ко рту подносишь — набрасываются. Гоняли на каменоломни: туда — 150 человек, а возвращаются семьдесят — восемьдесят. Каждое утро немцы снимали человека четыре с колючей проволоки. Люди не выдерживали, сами бросались.
Однажды она возвращалась с поля: вызвали в отдельный барак, взяли кровь, и начались испытания, длившиеся целый год. Отдельная койка, кусочек мас¬ла, хлеб, костный мозг. Делали уколы, от которых температура под сорок, каждый день врачи осматривают, следят за развитием болезни. А через месяц, когда начинаешь выздоравливать, снова укол. Она сильно похудела и ослабла, и однажды комендант, взглянув в воспаленные огромные глаза, на губы с запекшейся кровью, сказал: «Нечего ей здесь лежать, ничего с нее больше не возьмешь». Ее повезли на тележке, бросили в груду обнаженных, еще живых, тел у печи. Спасла пленная ленинградка , случайно проходившая мимо, вытащила из этой груды, перенесла к свой барак. Надя была совсем легкая. Ленинградка повесила ей номер недавно умершей чешки, тем Надя и спаслась. Там быстро умирали люди: без лекарств, от голода, тяжелой жизни, усталости. Поэтому часто оставалась лишняя похлебка.
В этом городе смерти был и детский барак — дети от б до 10 лет. В подвале их подвешивали вниз головой, подрезали вены на запястьях и ожидали, пока стекала кровь. Снимали кожу, из которой делали перчатки, сумки.
И уже была слышна канонада, приближались русские. Немцы закрыли всех в бараках, рыли подкопы, чтобы подложить бочки с бензином. Живых людей складывали штабелями, обливали бензином и поджигали — печи уже не справлялись. Это была целая наука: как уложить «фигуры», чтобы тела старых людей, горящие медленно, не потушили огня.
3 мая всех освободили.
Американцы вошли в лагерь с одной стороны, русские — с другой. Дали три дня свободы. Лагерники ходили по опустевшему немецкому городу: ни одной живой души. Заключенные заходили в дома, квартиры, смотрели, брали одежду. Врач предупредил, что помногу есть нельзя. Она прижала к груди булку хлеба и луковицу, зажмурила глаза, казалось, никогда не насытится.
Потом был госпиталь в Дрездене — три месяца. Врачи сказали, что проживет она лет пять. Но...
Идет по дорожке высокая женщина с прекрасными голубыми глазами, прошедшая весь этот ужас, отдавшая лучшие годы жизни концлагерю, страшно завидующая собственным внучкам, когда те говорят о любви, страшно боящаяся за сегодняшнюю молодежь: «Как они жить будут?»; женщина, которая в двадцать лет выглядела на шестьдесят, а сейчас — значительно моложе своих лет.
Меня не было тогда, когда на моей земле шла война. В моей шкатулке среди колечек, зеркал и заколок нет писем погибших любимых, орденов и медалей, истрепанных, пожелтевших фотографий людей в погонах. Когда цветы черемухи висят на ветках снежными хлопьями, мне не снятся исхудалые дети. Но когда слышу о войне – перехватывает горло.
Нашему поколению не хватит жизни, чтобы заплатить за все, что сделали для нас люди, которые прошли эти страшные испытания, пронесли боль через всю свою жизнь.

А в нашем роду последний фронтовик ушел позавчера. Жалко деда. 84 года прожил.